Михаил Николаевич Ефремов

11 мая 1926 г. – 28 мая 1928 г.

Автор: Текст и иллюстрации предоставлены Управлением государственной архивной службы Самарской области

Родился Михаил Николаевич Ефремов 20 ноября 1879 года в с. Кинель-Черкассы Бугурусланского уезда Самарской губернии в бедной крестьянской семье. Окончил два класса церковно-приходской школы. До призыва на военную службу жил в хозяйстве отца, в летнее время работал по найму у местных богатеев (1). В ноябре 1901 г. был призван на военную службу и прослужил до марта 1906 г. нижним чином. В казармах молодой солдат познакомился с революционными идеями. «Рабочие солдат снабжали брошюрами, листовками, прокламациями, так что я стал достаточно разбираться в том, за что борются рабочие и чего они хотят добиться», – писал впоследствии М.Ефремов в автобиографии (2).

После увольнения из армии вернулся в родное село. В Кинель-Черкассах в это время еще не утихло революционное брожение: на сельских сходах крестьяне требовали помещичьи земли, пастбища, лесные угодья отдать в распоряжение местному управлению, которое выберет народ. К крестьянскому движению примкнул и М.Ефремов, за что дважды был арестован, находился под следствием, но за недоказанностью вины был освобожден (3).

«Я понимал, что воевать нам не за что, ничего мы от войны не получим, кроме нищеты. Поэтому я кричал не менее других «долой войну!». В этом в то время заключался для меня весь большевизм» (4).

В 1914 г., с началом Первой мировой войны, все солдаты запаса, а вместе с ними и М.Ефремов, были мобилизованы. Служил на Кавказском фронте в обозных частях. Вспоминая то время, Ефремов писал: «…ни в каких партиях не состоял, но работал я все время с теми, кто агитировал против войны. В гарнизоне хороших организаторов большевиков не было. Правда, было несколько человек большевиствующих, к которым примыкал и я. Но дело прошлое, я почти ничего политически не понимал. Я понимал, что воевать нам не за что, ничего мы от войны не получим, кроме нищеты. Поэтому я кричал не менее других «долой войну!». В этом в то время заключался для меня весь большевизм» (4). Вернулся с фронта в конце декабря 1917 г. полубольной, с единственным желанием – отдохнуть. Но отдыхать не пришлось. В Кинель-Черкассах власть была еще в руках земства. Михаил Ефремов вместе со своим братом Григорием и двумя десятками таких же революционно настроенных односельчан-единомышленников в первых числах января 1918 г. свергли земство и организовали Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Был избран исполком в количестве 13 человек, М.Ефремов избран товарищем (заместителем) председателя, назначен комиссаром по внутренним делам. Не имея ни опыта, ни знаний, начали работать, как вспоминал Михаил Николаевич, по-революционному.

В июне 1918 г. Кинель-Черкассы были заняты чехословацкой армией, Ефремов был арестован, но через две недели освобожден под подписку. Освободившись, он до прихода красных скрывался под чужим именем. В октябре Кинель-Черкасская волость была освобождена, в ноябре Ефремов вступил в ряды РКП (б). 25-26 ноября принимал участие в совещании представителей Бугурусланской, Абдулинской и Кинель-Черкасской партийных организаций, где выступил с докладом о состоянии волостной Кинель-Черкасской организации, был единогласно избран делегатом на губпартконференцию.

Было арестовано более ста человек. На следующий день был создан ревтрибунал, в который вошел и М.Ефремов. И хотя вожаков среди восставших установить не удалось, жертв, по словам Ефремова, было немало (5).

В марте 1919 г. из-за действий командира продотряда, забиравшего в счет продразверстки скот у всех крестьян подряд, в Кинель-Черкасской волости вспыхнуло восстание. В Кинель-Черкассы прибывали тысячи крестьян с окружных волостей, и все были настроены очень решительно: побить коммунистов и разгромить Совет. Волостная партийная организация во главе с председателем райкома М.Н.Ефремовым была мобилизована. Правда, на 30 коммунистов было всего 10 винтовок и несколько десятков патронов. Милиция была ненадежна, бойцы продотряда также плохо вооружены. Под натиском восставших пришлось отступить, сообщив о мятеже в Самару и Бугуруслан. Прибывшими отрядами бунт был подавлен. Было арестовано более ста человек. На следующий день был создан ревтрибунал, в который вошел и М.Ефремов. И хотя вожаков среди восставших установить не удалось, жертв, по словам Ефремова, было немало (5).

В январе 1920 г. избран членом президиума Бугурусланского укома РКП (б), заведовал отделом по работе в деревне, организационно-инструкторским отделом. С мая Ефремов – ответственный секретарь укома. Перед коммунистами уезда и их секретарем стояли сотни задач, требовавших немедленного разрешения: мобилизация добровольцев на фронты гражданской войны, организация и проведение субботников, агитационная работа среди населения, восстановление разрушенного хозяйства и многое другое. Впоследствии он писал, что работал в укоме в самый острый период гражданской войны (6).

Ефремов уделял постоянное внимание состоянию детских домов в уезде и требовал «на хищения отвечать самыми репрессивными мерами […], не останавливаясь перед изоляцией и заключением в дом принудительных работ всех, обрекающих детей на голодную смерть» (7). С июня 1921 г. в уезде создалась неспокойная ситуация в связи с нехваткой хлеба и продовольствия, начались волнения крестьян, появились вооруженные банды, грабившие хлебные и продовольственные отряды. 5 июля в связи с создавшимся положением при укоме был организован ревком из пяти человек во главе с Ефремовым, уезд был объявлен на военном положении (8).

30 августа 1921 г. на объединенном заседании укома и ревкома положение с продовольствием в уезде было определено как катастрофическое, ждать помощи было неоткуда. Ефремов видел выход в том, чтобы «встать на рельсы собственной инициативы как единственного выхода из создавшегося пикового положения» (9). В этой ситуации секретарь укома особенно строго спрашивал с тех коммунистов, которые занимались самоснабжением, и безжалостно с ними расставался. Борьба с голодом в работе укома в этот период занимала главное место: организовывались столовые, голодающих и в первую очередь детей эвакуировали в более сытые губернии. В докладе о политработе укома в октябре 1921г., характеризуя обстановку, Ефремов писал: «Переживаемый период настолько труден, что требуются героические усилия, чтобы удержать организацию от развала» (10).

По решению губкома партии в феврале 1922 г. он был отозван из Бугуруслана в Самару. После его отъезда члены укома неоднократно обращались в губком с письменными и устными просьбами вернуть Ефремова в Бугуруслан, мотивируя это тем, «что со дня отзыва тов. Ефремова организация начала переживать ослабление и в особенности стало чувствоваться отсутствие руководителя в лице секретаря» (11). Но Михаил Николаевич в Бугуруслан уже не вернулся, начался новый период его жизни: он был назначен членом коллегии губземотдела, как записано в протоколе, «для усиления губземотдела» (12), занимал должность заместителя заведующего, с сентября 1923 г. – заместителя председателя, затем председателя правления губернского сельского кредитного союза.

10 января 1925 г. на пленуме губернской контрольной комиссии* Ефремов был избран ответственным секретарем партколлегии (13). Отвечая на анкету по обследованию загруженности работой ответработника в марте 1925 г., на вопрос «среднее количество часов, уделяемых вами работе по этой должности» ответил – 12,5 часов в день (14). В связи с проводимой в то время чисткой непролетарского состава партии члены губкомиссии работой были перегружены до максимума. В письме в секретариат Центральной контрольной комиссии он писал: «… меня работа по линии КК – РКИ вполне удовлетворяет, я чувствую, что работаю по призванию и отдаю все силы для партии» (15).

17 февраля 1926 г. Ефремов был назначен заведующим губернским отделом Рабоче-крестьянской инспекции, 3 марта – председателем дисциплинарного суда, 30 марта избран в президиум губисполкома. И при такой невероятной загруженности он находил время для самообразования, для чтения.

11 мая 1926 г. на пленуме Ефремов был избран секретарем губкома (16), хотя он решительно возражал против своей кандидатуры, мотивируя свой отказ отсутствием опыта работы в аппарате губкома, отсутствием достаточных знаний для хозяйственной работы. Но мнение членов губкома было единодушным: его знает и уважает вся организация, более подходящей кандидатуры нет. Возражения были только со стороны членов губернской контрольной комиссии, не желавших расставаться с М.Н.Ефремовым.

Несмотря на опасения, Ефремов справился с порученным ему делом. Губернская парторганизация избежала в своих рядах массовой оппозиции, и, как писал ответственный секретарь губкома в письме в ЦК ВКП (б) 12 февраля 1927 г., «в общем, в нашей организации болезненных явлений не наблюдается. Оппозиционеры не выступают» (17). Губком самым суровым образом пресекал фракционную работу, не останавливаясь перед исключением оппозиционеров из партии. В мае 1927 г. доклад секретаря губкома о состоянии Самарской губернской парторганизации заслушивался на заседании бюро ЦК ВКП (б). ЦК счел состояние организации вполне удовлетворительным (18).

В 1926-1928 гг. экономика Самарской губернии переживала восстановительный период. Стояла задача после всех катаклизмов (гражданской войны, голода 1921 г., засухи 1924 г.) поднять народное хозяйство до уровня 1913 г. К сожалению, народное хозяйство губернии развивалось медленнее, чем в целом по СССР, и восстановительный период занял более продолжительный срок. В докладе секретаря губкома на XV губернской партконференции в декабре 1926 г. отмечалось, что хотя валовой оборот сельского хозяйства и промышленности и увеличился против 1925 г. почти в два раза, но достиг лишь 55,6% довоенного уровня (19). Сельское хозяйство являлось основой экономики губернии. Аграрный характер хозяйства губернии предопределяли общий характер промышленности, которая была в основном связана с переработкой сельскохозяйственного сырья. Половина всех промышленных предприятий и 65% общего числа рабочих находились в Самаре и Самарском уезде. Оборудование на промышленных предприятиях было в основном изношенным и устаревшим. Велико было количество безработных: на 1 января 1927 г. их в Самаре было 16768 человек, что составляло 64,9% по губернии (20).

Единственный выход из создавшейся ситуации Ефремов видел в быстрейшем развертывании промышленности и интенсификации сельского хозяйства, о чем и было доложено на XVI губернской партконференции в ноябре 1927 г. Была поставлена задача и по дальнейшему увеличению темпов коллективизации в губернии.

В мае 1928 г. проведена административная реформа, во многом изменившая ход развития Самарской губернии, была образована Средневолжская область на базе четырех губерний – Самарской, Ульяновской, Пензенской и Оренбургской. Значительно сократился административный аппарат. 28 мая было образовано временное бюро ЦК ВКП (б) Средневолжской области, куда вошел и М.Н.Ефремов. Ему был поручен один из сложнейших участков – руководство отделом по работе в деревне, а также до образования Средневолжского обкома партии в августе 1928 г. в непростой переходный период он продолжал работу ответственного секретаря губкома.

В январе 1929 г. был отозван в распоряжение ЦК ВКП (б). До марта 1930 г., в сложнейший период коллективизации, был инструктором по работе в деревне в аппарате ЦК, затем в семеноводсоюзе Колхозцентра.

В 1933 г. ЦК партии направил его в Архангельский крайком, в отдел по работе в деревне, затем с октября 1934 г. до декабря 1935 г. в Коми АССР был секретарем партколлегии КПК. Ухудшившееся состояние здоровья вынудило М.Н.Ефремова выйти на пенсию, в январе 1936 г. он вернулся в Куйбышев. Скончался 20 июня после тяжелой болезни (21). Проводить его в последний путь вышел весь город, куйбышевские большевики до самого кладбища несли гроб с телом своего секретаря на руках.

1 СОГАСПИ. Ф. 3500. Оп.1. Д.361. Л.10.
2 Ф.651. Оп. 6. Д.14. Л.61.
3 Ф.3500. Оп.1. Д.361. Л.10.
4 Там же. Оп.5. Д.178. Л.10.
5 Там же. Л.9.
6 Ф.1. Оп.1. Д.1874. Л.49.
7 Ф.1. Оп.1. Д.531. Л.26.
8 Там же. Д.534. Л.108.
9 Там же. Д.535. Л.18 об.
10 Там же. Д.536. Л.94.
11 Там же. Д.709. Л.1.
12 Там же. Д.700. Л.26.
13 Там же. Д.1546. Л.25.
14 Там же. Д.1576. Л.58.
15 Там же. Д.1874. Л.50.
16 Там же. Л.38.
17 Там же. Д.2190. Л.14.
18 Там же. Д. 1882. Л.80.
19 Там же. Д.2163. Л.2.
20 Там же. Д.2164. Л.251.
21 Ф.3500. Оп.1. Д.361. Л.12.